Мехти Ганифа оглы Гусейн-заде был сыном Ганифы Гусейнова, возглавлявшего после установления советской власти азербайджанскую милицию. Мехти появился на свет 22 декабря 1918 года, а отца потерял в двухлетнем возрасте. Сиротами остались он и две его сестры – Пикя и Хуриет (сын Пики Акшин Али-заде стал впоследствии известным азербайджанским композитором). Мехти учился сначала в 77-й средней школе, потом в Бакинском художественном училище и постоянно пересекался с людьми, ставшими знаковыми фигурами в культуре советского Азербайджана. Директором 77-й школы, где он учился, был писатель Сулейман Ахундов. Первым преподавателем будущего героя был композитор Саид Рустамов, в музыкальной школе в одну группу с ним зачислили будущих художников Кязима Кязим-заде, Аска Аббасова, Али Зейналова.
Сам Мехти тоже хотел быть художником. В 1936 году успешно закончил художественную школу, и тогда же в Баку вышла книжка «На боевых путях» с отрисованной им обложкой.
Обложка книги «На боевых путях» (1936). Художник М. Гусейн-заде
Однако в Ленинградскую академию художеств он не смог пройти даже со второй попытки и тогда поступил на французский факультет Ленинградского института иностранных языков.
Мехти Гусейн-заде в студенчестве
В 1940-м он перевелся в Азербайджанский пединститут на факультет языка и литературы. Не оставляя мечту стать художником, пробовал себя и на поэтической ниве.
В общем, многогранной был личностью. Но в историю вошел как мастер диверсий.
С началом Великой Отечественной Гусейн-заде окончил Тбилисское пехотное училище и в должности командира минометного взвода сражался на подступах к Сталинграду. В августе 1942 года тяжело раненым попал в плен. И совершил то, что тогда трактовали как предательство — вступил в формируемый немцами Азербайджанский легион. Расчет был прост: при малейшей возможности перейти к своим и боевыми делами доказать, что предателем никогда не был. Такими же соображениями руководствовались многие земляки Гусейн-заде, в том числе старший лейтенант Джавад Хакимли, который был на 4 года его старше и служил в «тюркской» дивизии полковым писарем.
Дивизия дислоцировалась в Северной Италии, но в октябре 1943 года была переброшена в Хорватию. «Тюркским» подразделениям, где функционировала созданная Хакимли и Гусейн-заде подпольная группа, приходилось сражаться, в основном, против 3-й и 18-й словенских ударных бригад. И сражались они «как надо».
Бойцы все чаще переходили на сторону партизан, да еще прихватив «языков» и секретные документы. Осуществлялись эти переходы так, что соучастников было не найти и казнить в качестве заложников было некого.
Но запас удачи не бесконечен. И 7 февраля 1944 года главные организатора переходов Хакимли, Гусейн-заде и Асад Курбанов тоже рванули к партизанам. Хакимли сразу назначили командиром «русской роты» в 3-й словенской партизанской бригаде «Иван Градник». Первоначально в ней было 32 человека и ни одного русского – преимущественно азербайджанцы. Мехти сначала был заместителем Хакимли с функциями комиссара. Но вскоре выяснилось, что настоящий его «конек» — это деятельность разведчика-диверсанта.
Партизан Михайло, 1944 год.
Может вызвать удивление, что со своей ярко-восточной внешностью он без смущения облачался в германскую форму. Но здесь следует учитывать, что дело происходило в 1944 году на Балканах, где дислоцировались самые разные союзные гитлеровцам национальные формирования. За время пребывания в Азербайджанском легионе Мехти хорошо изучил противника, знал бытовые детали, нюансы отношений между солдатами разных подразделений, правила несения караульной службы и, главное, тактику, которую враг применял против партизан и подпольщиков. Трудно сказать сколькими языками он владел, но очевидно, что кроме русского и азербайджанского мог свободно объясняться на немецком, словенском, сербохорватском, французском, итальянском.
Дебют в качестве диверсанта состоялся вскоре после перехода на сторону партизан. Мехти в форме немецкого офицера пробрался в казарму, и подложив мину, взорвал центральное помещение.
Следующие две диверсии, проведенные им вместе с Мирдаматом Сеидовым 2-го и 22-го апреля, громыхнули на все Словенское Приморье. В первом случае диверсанты во вражеской форме отправились на киносеанс в городок Опчине (окраина Триеста), и, установив под креслом мину замедленного действия, покинули здание. Итог — около 120 немецких солдат погибли и умерли от ран.
Во втором случае Гусейн-заде и Сеидов, снова в немецкой форме, явились в ресторан для военных («солдатенхайм») на Виа Гега в Триесте и, раздавив ампулы детонаторов, оставили сумки с взрывчаткой под столом, а сами вышли на улицу за пару минут до взрыва. О потерях оккупанты не сообщали, но трупы извлекали из-под руин несколько суток.
Уже самостоятельно Гусейн-заде взорвал в Триесте редакцию и типографию газеты «Ил-Пикколо». Затем вместе с Али Тагиевым и германским антифашистом Гансом Фришем поднял на воздух железнодорожный мост с проходившим по нему составом.
Фактически Мехти, известный среди партизан как Михайло, стал командиром автономной спецгруппы, замыкавшейся на начальнике диверсионно-разведывательной службы 9-го корпуса Иване Суличе, известном под псевдонимом Царь.
С апреля 1944-го при штабе корпуса действовала группа полковника ГРУ Николая Патрахальцева. В июне к ней присоединился подполковник Иван Рыбаченков, с которым Гусейн-заде часто общался. Задача Рыбаченкова заключалась в основном в сборе информации о перемещениях противника в связи с запланированным отводом войск с балканского полуострова, а также о передислокации войск из Италии в Венгрию.
Характерно, что с этого же времени в своей деятельности Михайло делает основной упор на акциях, конечным результатом которых становилось именно похищение штабных документов. Но и от диверсий не отказывался.
Так, вместе с Сеидовым он казнил досаждавшего подпольщикам майора гестапо Кертнера.
Одной из последних и самых эффектных его операций стало нападение на тюрьму. Михайло и двое его товарищей, будучи в немецкой форме, подогнали к воротам колонну «пленных», проникнув на территорию, обезоружили охрану и освободили около 700 узников, включая 147 советских военнопленных. Фашистское командование сообщило, что тюрьма была атакована партизанской дивизией.
Столь же феерично выглядели другие акции «Михайло»:
— Проникнув на аэродром, взорвал с помощью мин замедленного действия 2 самолета и 25 машин.
— Проезжая на мотоцикле, расстрелял следовавшую без оружия вражескую роту, убив около 20 фашистов.
— Ограбил итальянский банк, вынеся 1 миллион лир на партизанские нужды. Это было в два с половиной раза больше, чем оккупанты обещали за его голову.
Диверсии уровня угона отдельных автомашин или подрыва трансформаторных будок и упомнить невозможно.
Историки подсчитали, что на свой личный счет Михайло мог записать порядка 1 тысячи вражеских военнослужащих.
Из описания его подвигов складывается впечатление, что он был человеком, который не мог жить без риска. Но вот читаешь написанные им в партизанском отряде стихи, и образ хладнокровного боевика с замашками авантюриста сразу рассыпается.
Я хотел стать багряным осенним листом,
Чтобы ветра порыв подхватил бы меня,
И, подняв над лесами, над снежным хребтом,
На родной стороне опустил бы меня…
Впрочем, свои поэтические и художественные таланты Михайло тоже мог приобщить к делу…
Как-то он был схвачен гестаповской командой майора Шульца. К счастью, прямых улик против Мехти не было, и он разыграл из себя странствующего художника, рисуя портреты охранников и самого Шульца. Отпустить его не отпустили, но и не расстреляли, а через две недели он зарезал часового и бежал в горы…
Была у него в партизанском отряде и любовь по имени Анжелика. Во время одной из операций она попала в гестапо, но дожила до освобождения и скончалась в глубоко преклонном возрасте.
Погиб Гусейн-заде, когда до победы оставалось совсем немного. Уже был освобожден Белград, но немцы и их союзники держались в Хорватии и Словении, пытаясь наносить удары по партизанам. В конце октября они начали последнее наступление. И то ли случайно, то ли вследствие предательства накрыли в селе Витовле группу из 8 партизан, пробиравшуюся в штаб 9-го корпуса.
Немцы даже не успели определить число затаившихся партизан, когда Михайло и словенец Дрейчек, отвлекая внимание на себя, пошли на прорыв. Оба они погибли. Еще двоих партизан немцы нашли. Четверо, включая Царя, остались необнаруженными.
Хакимли, по его словам, лично совершил омовение своего друга и земляка и похоронил его. На могиле Михайло возвели памятник. Но до Родины его слава дойти тогда не успела. Причиной тому стали, во-первых, ссора двух Иосифов, а во-вторых, факт службы Гусейн-заде в Азербайджанском легионе.
Мемориал Мехти Гусейнзаде в городе Нова-Горица (Словения)
Лишь в мае 1956 года, когда советско-югославские отношения стали нормализовываться, в главной армейской газете «Красная звезда» вышла посвященная ему статья «Храбрость партизана».
По поручению ЦК Азербайджанской компартии, КГБ занялся сбором материалов о Михайло, к которому подключились и югославские спецслужбы. Указом Верховного Совета СССР от 11 апреля 1957 года Мехти Гусейну-заде было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Через год на «Азербайджанфильме» режиссер Тофик Таги-заде снял героический боевик «На дальних берегах». К допустимым авторским домыслам картины относятся лишь линия с заброшенным к партизанам вражеским агентом, предполагаемая гибель Анжелики в гестапо и обстоятельства смерти Михайло, по фильму подорвавшего себя и врагов гранатой.
В Азербайджане память Гусейн-заде чтят и сегодня.
Марка Азербайджана, посвящённая 95-летию со дня рождения Гусейн-заде (2013)
А вот в России и странах бывшей Югославии к широко известным героям он не относится. Хотя, думается, в своих стихах он обращался не только к Азербайджану…
Ты вскормила и вырастила меня в своих объятиях.
Всего себя готов я принести тебе в жертву, Родина!
Не допущу, чтобы чужие руки оскверняли тебя,
Знай, что я твой верный сын. Родина!
warspot.ru
echo.msk.ru
Мобильный штатный бордель вермахта
histrf.ru
